« Цветаева о Цветаевой»
Вечер в литературной гостиной, посвященный
125-летнему юбилею М.И. Цветаевой
Цель: познакомиться с биографией и творчеством М. И. Цветаевой, выявить связи М. Цветаевой с Тульским краем.
Форма проведения: ролевые исполнения стихотворений, сцен жизни М. Цветаевой в разные периоды её жизни
Ход вечера
Демонстрируется фильм «Памяти Цветаевой»
Цветаева
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
- Нечитанным стихам!-
Разбросанным в пыли по магазинам(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
В. Трудно говорить о такой безмерности, как поэт. Откуда начать? Чем закончить?
Цветаева
Кто создан из камня, кто создан из глины,-
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело – измена, мне имя – Марина,
Я – бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти –
Тем гроб и надгробные плиты…
- В купели морской крещена – и в полете
Своем – непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня – видишь кудри беспутные эти?-
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной – воскресаю!
Да здравствует пена – веселая пена –
Высокая пена морская!
Как билась в своем плену
От скрученности и скрюченности,
И к имени моему – Марина –
Прибавьте – мученица…
Звучит колокольный звон, благовест.
В. Родилась Марина Цветаева 26 сентября 1892 года
Цветаева
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
В. «Отец – сын священника Владимирской губернии, европейский филолог, доктор Болонского университета, профессор истории искусств сначала в Киевском, затем в Московском университетах, директор Румянцевского музея, основатель, вдохновитель и единоличный собиратель первого в России музея Изящных искусств. Умер в Москве в 1913 году, вскоре после открытия Музея. Личное состояние (скромное) оставил на школу в Талицах (Владимирская губерния, деревня, где родился). Библиотеку (огромную) отдал в Румянцевский музей».
В. «Мать – польской княжеской крови, ученица Рубинштейна, редкостно одаренная в музыке… Знала пять языков, не считая русского, а шестой выучила незадолго до смерти. Умерла молодая».
2 ведущая. «… Мне было шесть лет, и это был мой первый музыкальный год в музыкальной школе Зограф – Плаксиной, в Мерзляковском переулке, был, как это тогда называлось, публичный вечер – рождественский. Давали сцену из «Русалки», потом Рогнеду – и:
Теперь мы в сад перелетим,
Где встретилась Татьяна с ним.
Скамейка. На скамейке – Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садится, а она встаёт. Оба стоят. И говорит только он, всё время, долго, а она не говорит ни слова.
И тут я понимаю: что рыжий кот, Августа Ивановна, куклы – не любовь, что – это любовь. Когда скамейка, на скамейке она, потом приходит он и всё время говорит, а она не говорит ни слова.

МАТЬ: Что же, Муся, тебе больше всего понравилось?
МАРИНА: Татьяна и Онегин.
МАТЬ: Что? Не «Русалка», где мельница, и князь, и леший? Не Рогнеда?
МАРИНА: Татьяна и Онегин.
МАТЬ: Но как же это может быть?.. Ты же там ничего не поняла. Ну, что ты там могла понять?
МАРИНА: Молчу…
МАТЬ (торжествующе): Ага, ни слова не поняла, как я и думала. В шесть лет. Ну, что же там могло понравиться?
МАРИНА: Татьяна и Онегин.
МАТЬ: Ты совершенная дура и упрямее десяти ослов. Я её знаю, теперь будет всю дорогу на извозчике на все мои вопросы повторять: Татьяна и Онегин. Прямо не рада, что взяла … Ну, почему, Татьяна и Онегин?
Я молча, полными словами:
- Потому что – ЛЮБОВЬ!
Цветаева. Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь… И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись, одновременно в двух (в неё немножко больше), ни в них двух, а в их ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ…
Ведущий. Вот и прошли счастливые, неповторимые годы детства. Настала гимназическая пора. Марина Цветаева за годы учебы сменила несколько гимназий. В 1906 году она поступила в московскую гимназию В.Н. фон Дервиз, в Гороховском переулке.
Цветаева
Звенят-поют, забвению мешая,
В моей душе слова: «пятнадцать лет».
О, для чего я выросла большая?
Спасенья нет!
Еще вчера в зеленые березки
Я убегала, вольная, с утра.
Еще вчера шалила без прически,
Еще вчера!
Весенний звон с далеких колоколен
Мне говорил: «Побегай и приляг!»
И каждый крик шалунье был позволен,
И каждый шаг!
Что впереди? Какая неудача?
Во всем обман и, ах, на всем запрет!
- Так с милым детством я прощалась, плача,
В пятнадцать лет.
Ведущая. Этот краткий период подарил ей знакомство с Соней Юркевич и ее братом Петром, детьми тульского дворянина, чернского помещика и прогрессивного деятеля Ивана Викентьевича Юркевича.
Соня Юркевич. «В 1906 году внимание всех гимназисток привлекла «новенькая» пансионерка, очень живая, экспансивная девочка с пытливым взглядом и насмешливой улыбкой тонких губ; высокий лоб. Смотрела на всех дерзко, не только на старших по классу, но и на учителей и классных дам».
Ведущий. Девушки подружились. Ездили в гости друг к другу. Летом 1908 года Марина гостила в усадьбе Юркевичей – Орловке, которая располагалась в Чернском уезде Тульской губернии, в 15 верстах от железнодорожной станции Скуратово. Там в 16 лет она и познакомилась с Петром Юркевичем. Она встретила не только друга, но и свою первую, безответную любовь. Вместе они проводят часы отдыха: катаются на лошадях по толстовским, тургеневским местам, купаются в речке Снежедь, что на Бежином лугу. Петр старше ее на три года. Он темноволос и курчав, не только хорош собой, но еще умен и искренен. Они продолжают видеться осенью и зимой в Москве. И вскоре Марина убеждает себя: она влюблена! Поддавшись порыву, (как Татьяна Онегину) она признается в этом Петру.
Цветаева
Стало холодно вдруг и горели виски
И казалась вся жизнь мне – тюрьма.
Но скажите: прорвалась хоть нотка тоски
В ироническом тоне письма?
Был и грустной мольбы в нем малейший намек,
Боль о том, что навек отнято.
И читался ли там, меж презрительных строк
Горький оклик: «За что? О, за что!»-
Кто-то тихо сказал: «Ты же можешь простить.
Плачь в душе, но упреков не шли.
Это гордость в себе свое горло носить!» -
И сожгла я свои корабли…
Кто-то дальше шептал – «В сердце был огонек»,
Огонькам ты красивым не верь» -
И за этот за горький тяжелый урок
Я скажу Вам – спасибо теперь.
Только грустно порою брести сквозь туман,
От людей свое горе тая,-
Может быть, это был лишь красивый обман,
И не знаю, любила ли я…
Ведущий. Искренний порыв ее, однако, не был принят.
Петр Юркевич. « Марина, Вы с Вашим самолюбием пошли на риск первого признания, для меня совершенно неожиданного, возможность которого не приходила мне и в голову. Поэтому отвечать искренне и просто на Ваш ребром поставленный вопрос если бы Вы знали, как мне трудно. Что я Вам отвечу? Что я Вас не люблю? Это будет неверно. Но и сказать: да, Марина, люблю. Не думаю, что имел бы на это право. Люблю как милую, славную девушку. Если бы я чувствовал, что люблю глубоко и страстно, я бы Вам сказал: люблю, люблю любовью, не знающей преград, границ и препятствий…»
(Звучит романс на стихи М. Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной…»)
2 ведущая. Стихи начала писать с 6 лет. В 1910 году, ещё не сняв гимназической формы, тайком от семьи, выпустила первый поэтический сборник «Вечерний альбом». Появились отзывы. И благожелательные.
Ведущий. Выход в свет первого стихотворного сборника Марины Цветаевой был замечен поэтом Максимилианом Волошиным.
Марина. «Он предстал мне впервые в дверях нашего дома в ТРЁХПРУДНОМ. Звонок. Открываю. На пороге цилиндр. Из-под цилиндра непомерное лицо в оправе вьющейся недлинной бороды. Вкрадчивый голос.
ВОЛОШИН: Можно мне видеть Марину Цветаеву?
МАРИНА: Я.
ВОЛОШИН: А я Макс Волошин. К вам можно?
МАРИНА: Очень.
Прошли наверх, в детские комнаты.
ВОЛОШИН: Вы читали мою статью о вас?
МАРИНА: Нет.
ВОЛОШИН: Я так и думал и потому вам её принёс.
/Вся статья – самый беззаветный гимн женскому творчеству и семнадцатилетию/.
ВОЛОШИН: Она давно появилась, больше месяца назад, неужели вам никто не сказал?
МАРИНА: Я газет не читаю и никого не вижу. Мой отец до сих пор не знает, то я
выпустила книгу. Может быть, знает, но молчит. И в гимназии молчат.
ВОЛОШИН: А вы в гимназии? Да, вы ведь в форме. А что вы делаете в гимназии?
МАРИНА: Пишу стихи.
Ведущая. С тех пор началась большая дружба двух поэтов. Будучи в Москве. Волошин берет с Марины обещание, что она обязательно посетит его гостеприимный дом. И вот 5 мая 1911 г. Марина Цветаева вступила на коктебельскую землю. Здесь ее ждала судьбоносная встреча – встреча с будущим мужем.
Цветаева
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.
Или просто рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Крик разлук и встреч –
Ты, окно в ночи!
Может – сотни свеч,
Может – три свечи…
Нет и нет уму
Моему – покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
1 ведущая. «Они встретились – семнадцатилетний и восемнадцатилетняя - 5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском берегу. Она собирала камешки, он стал помогать ей – красивый грустной, кроткой красотой юноша… с поразительными, огромными, в пол-лица, глазами. Заглянув в них, Марина загадала: если он найдёт и подарит ей сердолик, она выйдет за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашёл тотчас же, наощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее, зелёных. Это был Сергей Эфрон.
Цветаева
Я с вызовом ношу его кольцо!
- Да, в Вечности – жена, не на бумаге.-
Его чрезмерно узкое лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза – прекрасно-бесполезны! –
Под крыльями раскинутых бровей –
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна,
- Всем вам, кто жил и умирал без страху! –
Такие – в роковые времена –Слагают стансы – и идут на плаху.
2 ведущая. 27 января 1912 г. в московской церкви Рождества Христова состоялось венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. С Сергеем Эфроном она разделила свою судьбу до конца его жизни.
Ведущий. «Аля – Ариадна Эфрон – родилась 5 сентября 1912 года, в половине шестого утра, под звон колоколов. Я назвала её Ариадной, - вопреки Серёже, который любит русские имена, папе, который любит имена простые, друзьям, которые находят, что это салонно… Назвала от романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей жизнью».
Цветаева АЛЕ: Были мы-
Помни об этом в будущем,
верно, лихом!
Я – твоим первым поэтом,
Ты – моим лучшим стихом!
1 ведущая. В 1914 году Серёжа, студент 1 курса Московского университета, отправляется на фронт с санитарным поездом в качестве брата милосердия.
Цветаева.
В огромном городе моём – ночь.
Из дома сонного иду – прочь.
И люди думают: жена, дочь, -
А я запомнила одно: ночь.
Июльский ветер метёт – путь,
И где-то музыка в окне – чуть.
Ах, нынче ветру до зари – дуть
Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.
Есть чёрный тополь, и в окне – свет,
И звон на башне, и в руках – цвет.
И шаг вот этот – никому вслед,
И тень вот эта, а меня – нет.
Огни – как нити золотых бус,
Ночного листика во рту – вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам – снюсь.
2 ведущая. Настал 1917 год – год великих потрясений в России. Именно в эту роковую годину у Марины Цветаевой и Сергея Эфрона 13 апреля родилась вторая дочь - Ирина. Я сначала её хотела назвать Анной (в честь Ахматовой). Но ведь судьбы не повторяются!
1918 год – «В Москве безумно трудно жить. Пишу на своём чердаке – кажется 10 ноября, с тех пор, как все живут по-новому, не знаю чисел. С марта месяца ничего не знаю о Сергее».
«Если Вы живы, если мне суждено ещё раз с Вами увидеться, - слушайте… Когда я Вам пишу, Вы – есть, раз я Вам пишу!.. Если Бог сделает чудо, оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака…
Горло сжато, точно пальцами. Всё время оттягиваю, растягиваю ворот. Серёженька. Я написала Ваше имя и не могу писать дальше».
«Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 года 7 месяцев) в Борисоглебском переулке, против двух деревьев, в чердачной комнате, бывшей Серёжиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля… весь запас»
2 ведущая. Осенью 1919 года отдала своих детей в Кунцовский приют, уговорили поместить туда детей, чтобы не погибли от голода. Была вынуждена сделать вид, что не мои дети, что я их нашла. Через месяц пришлось забрать старшую, больную, ослабевшую. Пока выхаживала Алю – Ирина угасала и 2 марта умерла от истощения и голода. Он никогда мне не простит Ирины.
Цветаева Две руки, легко опущенные
Были – по одной на каждую –
На младенческую голову!
Две головки мне дарованы.
Но обеими – зажатыми –
Яростными – как могла!
Старшую из тьмы выхватывая –
Младшей не уберегла.
«Серёжа! Не горюйте о нашей Ирине. Вы её совсем не знали, подумайте, что это Вам приснилось. Не вините в бессердечье, я просто не хочу Вашей боли, - всё беру на себя! – У нас будет сын, я знаю, что это будет…»
2 ведущая. 1922 год. Прощай Россия! Превратно понятые Сергеем Эфроном идеи товарищества, верности присяге, вскоре возникшее чувство обреченности «белого движения» увели его самым скорбным, ошибочным и тернистым путем за границу. И вот Марина с дочерью в Берлине. Произошла долгожданная встреча с мужем.
1 ведущая. Сын мой Георгий родился 1 февраля 1925 года в воскресенье, в полдень, в снежный вихрь. Буду любить его – каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, за то, что он есть…
1 ведущая. Годы эмиграции. Бесславие и нищета.
Цветаева
В сиром воздухе загробном
Перелетный рейс…
Сирой проволоки вздроги,
Повороты рельс…
Точно жизнь мою угнали
По стальной версте –
В сиром шорохе – две дали…
(Поклонись Москве).
Точно жизнь мою убили
Из последних жил.
В сиром щорохе – в две жилы
Истекает жизнь.
2 ведущая. «В 1937 году Марина Цветаева возобновила советское гражданство и в 1939 году вернулась с 14-летним сыном, чтобы последовать за мужем и дочерью, которые уехали в Советский Союз.
12 июня 1939 года она уехала в СССР. В августе 1939 года арестовали дочь, в октябре - мужа.
Цветаева
У ваятеля может остановиться рука - резец.
У художника может остановиться рука – кисть.
У музыканта может остановиться рука – смычок.
У Поэта может остановиться только сердце.
В. Это своеобразная «формула творчества». Но она не услышана. Не понята. Все ближе и ближе подходит к роковой черте.
1 ведущая. 8 августа 1941 года Цветаева с сыном уехала пароходом из Москвы в эвакуацию в городок Елабугу на Каме. Не будем гадать: почему решила покинуть этот мир – значит, так нужно было.
31 августа, в воскресенье, когда все ушли из дому, покончила с собой. Вернувшийся сын и хозяева нашли её висящей в сенях на крюке.
Исполняется романс на стихи Марины Цветаевой
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с её насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё – как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем – что мне, ни в чём не знавшей меры,
Чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованием веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто – слишком грустно
И только двадцать лет.
За то, что мне прямая неизбежность – прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид.
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
- Послушайте! – Ещё меня любите
За то, что я умру.
Ведущая.
Каждый год на исходе лета
Ставлю свечку за упокой.
Ты прости ей, Господи, это –
Не владела она собой.
В поднебесье душа рванулась,
И осталась внизу Земля…
До Елабуги затянулась
Роковая ее петля.
Выпал век сумасшедший, бурный…
И людской не пугает суд.
Муж и дочь, и сестра – по тюрьмам,
И стихи уже не спасут.
Уходила, скорбя и веря –
Мол, не будет сынок забыт…
Убивает поэтов время.
Убивает поэтов быт.
Ад ли, рай – было все едино.
И открылась в бессмертье дверь…
Если знала бы ты, Марина,
Как мы любим тебя теперь!
Без вины и корюсь, и маюсь –
Если б кто-нибудь был с тобой!
Горький август, Маринин август.
Ставлю свечку
За упокой.
Ольга Григорьева, г. Павлодар
Литература
Цветаева М.И. Стихотворения. М.: 1982.
Цветаева М.И. За всех – противу всех!: Судьба поэта: В стихотворениях, поэмах,
очерках, дневниковых записях, письмах. Сост. Л.В.Поликовской. – М.: Высшая
школа, 1992.
Исаченкова Н.В. Сценарии литературных вечеров в школе. – СПб.: Паритет, 2001
Евсюкова Ольга. Ветер судьбы: Тульский край в жизни и творчестве Марины Цветаевой. – Тула, 2017.

Февраль 13, 2016

Сценарий литературно-музыкальной композиции,

посвящённой жизни и творчеству Марины Цветаевой

«Рябину рубили зорькою.

Рябина – судьбина горькая»

Фоновая музыка

На экране – портрет М.И. Цветаевой, сцена декорирована как гостиная. Все участники композиции – на сцене, ведущие за столом на авансцене сбоку.

Хозяйка гостиной:

Кто создан из камня, кто создан из глины, –

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной – воскресаю!

Да здравствует пена – весёлая пена –

Высокая пена морская!

Марине – морской стихии, поэту-пророку, грешной и неподсудной женщине, мятущейся душе, всю свою земную жизнь ищущей понимания,

человеку, чья судьба вершилась на страшном фоне революций и войн,

Марине Ивановне Цветаевой,

мы посвящаем сегодняшнюю встречу

в нашей литературно-музыкальной гостиной.

Чтец:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья,

Я родилась.

Спорили сотни

Колоколов.

День был субботний:

Иоанн Богослов.

Мне и доныне

Хочется грызть

Жаркой рябины

Горькую кисть.

Ведущий:

Так писала сама Марина Цветаева о своем появлении на свет. Она родилась 10 октября (по новому стилю) 1892 г. в Москве,

Домашний мир и быт ее семьи были пронизаны постоянным интересом к искусству. Ее мать, Мария Александровна, была талантливой пианисткой, восхищавшей своей игрой самого А. Рубинштейна. Отец – профессор искусствоведения, создатель Музея изобразительных искусств (ныне имени А. С. Пушкина).

Ведущая(1):

«Споры филологов из папиного кабинета и мамин рояль…, питали детство, как земля питает росток», «От матери я унаследовала музыку, Романтизм и …Всю себя», - вспоминала Марина Цветаева.

Писать стихи Марина начинает с шести лет, причем – сразу по-русски, по-немецки и по-французски. Этому способствовала, конечно, атмосфера семьи и дома, где на книжных полках размещалась большая домашняя библиотека.

Чтец:

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я – поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти,

– Нечитанным стихам! –

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!),

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

Ведущий:

Это стихотворение, написанное Цветаевой в 1913 году, как и её слова

“И главное – я ведь знаю, как меня будут любить … через сто лет”, стали своеобразным предсказанием. И чем дальше уходим мы от года ее смерти, тем лучше понимаем ее судьбу, а сегодня попытаемся хоть немного понять её душу, попробуем осторожно, деликатно, заглянуть в её «окно с огнём»

Романс «Вот опять окно»

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может – пьют вино,

Может – так сидят.

Или просто – рук

Не разнимут двое.

В каждом доме, друг,

Есть окно такое.

Крик разлук и встреч –

Ты, окно в ночи!

Может – сотни свеч,

Может – три свечи…

Нет и нет уму

Моему покоя.

И в моем дому

Завелось такое.

Не от свеч, от ламп темнота зажглась:

От бессонных глаз!

Помолись, дружок, за бессонный дом,

За окно с огнем!

Ведущая(2):

Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробеНасторожусь - прельщусь - смущусь - рванусь.О милая! Ни в гробовом сугробе,Ни в облачном с тобою не прощусь.

Каждая женщина в тайниках своей души носит образ единственной роковой встречи, этот образ рождается в детстве и определяет потом всю жизнь.

Для Марины Цветаевой началось все одним рождественским вечером. В музыкальной школе давали сцену из «Онегина» и, шести лет отроду, Марина влюбилась в этот роман.

Чтец:

Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну, в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух, не в них двух, а в их любовь. В любовь.

Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда - когда расставались. Никогда - когда садились, всегда - расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он не любил, потому и не сел, лю­била она, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес - она одна сто­ит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она толь­ко потому, что он стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна этой скамейке сидит вечно.

Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь - обрекла.

В том-то и все дело было, что он ее не любил, и толь­ко потому она его - так, и только для того его, а не дру­гого, в любовь выбрала, что втайне знала, что он её не смо­жет любить. У людей с этим роковым даром несчастной - еди­ноличной - всей на себя взятой - любви - прямо гений на неподходящие предметы.

Но еще одно, не одно, а многое, предопределил во мне «Евгений Онегин». Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку - и руки, не страшась суда - то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна при свечке, с растрепанной и пере­брошенной через грудь косой, это на моих глазах - сделала. И если я потом, когда уходили, не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей.

Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.

Чтецы:

Как правая и левая рука –

Твоя рука моей руке близка.

Мы смежены, блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

Но вихрь встаёт – и бездна пролегла

От правого до левого крыла.

Два солнца стынут – о господи, пощади! –

Одно на небе, другое – в моей груди.

Как эти солнца – прощу ли себе сама? –

Как эти солнца сводили меня с ума!

И оба стынут – не больно от их лучей.

И то остынет первым, что горячей.

Романс «Хочу у зеркала…»

Хочу у зеркала, где муть

И сон туманящий,

Я выпытать - куда Вам путь

И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,

И Вы - на палубе…

Вы - в дыме поезда… Поля

В вечерней жалобе -

Вечерние поля в росе,

Над ними - вороны…

Благословляю Вас на все

Четыре стороны!

Ведущая(3)

Вся жизнь делится на три периода: – говорит Марина Цветаева,- предчувствие любви, действие любви и воспоминание о любви. Жить – это неудачно кроить и беспрестанно латать, – когда я пытаюсь жить,- говорит она,- я чувствую себя бедной маленькой швейкой, которая никогда не сможет сделать красивую вещь, которая только и делает, что портит и ранит себя, и которая, отбросив все: ножницы, материю, нитки,- принимается петь. У окна, за которым бесконечно идёт дождь.

Романс «Под лаской плюшевого пледа»

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было, чья победа,
Кто побежден, кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том для чего, не знаю слова,
В том для чего, не знаю слова.
Была ль любовь?

Кто был охотник, кто добыча,
Все дьявольски наоборот.
Что понял длительно мурлыча
Сибирский кот, сибирский кот.

В том поединке своеволий
Кто в чьей руке был только мяч,
Чье сердце? Ваше ли, мое ли,
Чье сердце? Ваше ли, мое ли,
Летело вскачь?

И все-таки, что ж это было,
Чего так хочется и жаль,
Так и не знаю, победила ль,
Так и не знаю, победила ль,
Побеждена ль, побеждена ль?

Ведущий:

Марина Цветаева принадлежала к людям необыкновенной эпохи, была хорошо знакома со многими талантливейшими людьми конца 19 – начала 20 веков: Максимилиан Волошин, Валерий Брюсов, Осип Мандельштам, Владимир Маяковский, Анна Ахматова, Борис Пастернак и другие. Со многими она общалась, с некоторыми дружила, посвящала им свои стихи:

Чтец:

Никто ничего не отнял!

Мне сладостно, что мы врозь.

Целую Вас - через сотни

Разъединяющих верст.

Что вам, молодой Державин,

Мой невоспитанный стих!

Нежней и бесповоротней

Никто не глядел Вам вслед…

Целую Вас - через сотни

Разъединяющих лет.

Романс:
В огромном городе моём – ночь.
Из дома сонного иду – прочь
И люди думают: жена, дочь,-
А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет – путь,
И где-то музыка в окне – чуть.
Ах, нынче ветру до зари – дуть
Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

Есть черный тополь, и в окне – свет,
И звон на башне, и в руке – цвет,
И шаг вот этот – никому – вслед,
И тень вот эта, а меня – нет.

Огни – как нити золотых бус,
Ночного листика во рту – вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

Ведущая(1):

Но настоящим кумиром в поэзии для Цветаевой был Александр Блок, с которым она не была даже знакома. Только дважды посчастливилось Марине видеть его в мае 1920 года в Москве во время выступлений. По мнению Цветаевой, «святое сердце Александра Блока» вобрало в себя все беды и страдания, все тревоги и печали человечества.

Чтецы:

Имя твое - птица в руке,

Имя твое - льдинка на языке.

Одно-единственное движенье губ.

Имя твое - пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое - ах, нельзя! -

Имя твое - поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век.

Имя твое - поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток…

С именем твоим - сон глубок.

У меня в Москве - купола горят!

У меня в Москве - колокола звонят!

И гробницы в ряд у меня стоят, -

В них царицы спят, и цари.

Легче дышится - чем на всей земле!

И не знаешь ты, что зарей в Кремле

Я молюсь тебе - до зари.

И проходишь ты над своей Невой

О ту пору, как над рекой-Москвой

Я стою с опущенной головой,

И слипаются фонари.

Всей бессонницей я тебя люблю,

Всей бессонницей я тебе внемлю -

О ту пору, как по всему Кремлю

Просыпаются звонари.

Но моя река - да с твоей рекой,

Но моя рука - да с твоей рукой

Не сойдутся. Радость моя, доколь

Не догонит заря - зари.

Ведущий:

1911 год, Коктебель…Марина в гостях у друга семьи – Максимилиана Волошина. Здесь она знакомится с Сергеем Эфроном, ставшим впоследствии ее мужем. Все было, как в сказке: на пустынном берегу Марина ищет красивые камни. Высокий тонкий незнакомец с огромными серо-голубыми глазами просит разрешения ей помочь. Марина соглашается и загадывает (в шутку или всерьез?): если молодой человек найдет и подарит ей любимый генуэзский сердолик, то она выйдет за него замуж. Сергей дарит ей именно этот камень – сердоликовую бусину…

Ведущая(2):

Через полгода Марина и Сергей поженились.

В начале совместной жизни она сказала: Только при нем я могу жить так, как живу: совершенно свободно”. Ему, любимому, другу, мужу, будут посвящены самые лучшие, самые проникновенные стихи о любви; о нем она напишет такие восхищенные строки: «Сережу я люблю бесконечно и навеки…Я постоянно дрожу над ним…Мы никогда не расстанемся. Наша встреча – чудо…Он мой родной на всю жизнь».

Чтецы:

Писала я на аспидной доске,

И на листочках вееров поблёклых,

И на речном, и на морском песке,

Коньками пО льду и кольцом на стеклах, –

И на стволах, которым сотни зим…

И, наконец, – чтоб было всем известно!

Что ты любим, любим! любим! любим! –

Расписывалась – радугой небесной.

* * *Я с вызовом ношу его кольцо!- Да, в Вечности - жена, не на бумаге. -Его чрезмерно узкое лицоПодобно шпаге.Безмолвен рот его, углами вниз,Мучительно-великолепны брови.В его лице трагически слилисьДве древних крови.Он тонок первой тонкостью ветвей.Его глаза - прекрасно-бесполезны! -Под крыльями раскинутых бровей -Две бездны.В его лице я рыцарству верна,- Всем вам, кто жил и умирал без страху! -Такие - в роковые времена -Слагают стансы - и идут на плаху. Романс «Генералам 12 года» Вы, чьи широкие шинелиНапоминали паруса,Чьи шпоры весело звенелиИ голоса,И чьи глаза, как бриллианты,На сердце вырезали след, -Очаровательные франтыМинувших лет! Одним ожесточеньем волиВы брали сердце и скалу, -Цари на каждом бранном полеИ на балу.Вам все вершины были малыИ мягок - самый черствый хлеб,О, молодые генералыСвоих судеб! О, как, мне кажется, могли выРукою, полною перстней,И кудри дев ласкать - и гривыСвоих коней.В одной невероятной скачкеВы прожили свой краткий век…И ваши кудри, ваши бачкиЗасыпал снег.

Ведущий:

К сожалению, семейное счастье Марины было недолгим. Началась Первая мировая война, революция, гражданская война…Сергей Эфрон, муж Цветаевой, выбирает путь воина-белогвардейца: в 1915 году поступает братом милосердия в санитарный поезд, потом с остатками Добровольческой армии эмигрирует за границу. Несколько лет от него не было никаких известий. Невероятные трудности выпали в это время на долю Цветаевой: она жена белого офицера в красной Москве. Голод. Нищенское существование и страх за детей – у нее на руках две дочери – Ариадна и Ирина, которая позже умрет в приюте от голода и болезней. Однажды в дом к Марине проник грабитель. Ужаснувшись нищете, в которой она жила с детьми, вор предложил ей денег…

Ведущая(3):

Марина ждет хоть каких-нибудь известий о муже и надеется на то, что он жив…В этот тяжелый для нее период Цветаева записывает в дневнике: «Если Бог сделает это чудо – оставит вас в живых – я буду ходить за вами, как собака». В самые трагические моменты жизни Марина останется верна своему слову. Безусловно, Сергей Эфрон заслуживал такой преданности. Он был единственным, кто ее понял и, поняв, полюбил. Сергея не устрашила ее сложность, противоречивость, особость, непохожесть на всех других.

Ведущая(1):

А вообще, в жизни ее было много увлечений, но, как однажды сказала Марина Ивановна: «… всю жизнь напролет пролюбила не тех…»

Ханжам, осуждающим её, Марина высокомерно отвечает:Суда поспешно не чини:Непрочен суд земной!И голубиной – не черни Галчонка – белизной. <…>А впрочем – что ж, коли не лень!Но, всех перелюбя,Быть может, я в тот чёрный деньОчнусь – белей тебя! Чтец: Пригвождена к позорному столбу
Славянской совести старинной,
С змеею в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что - невинна.
Я утверждаю, что во мне покой
Причастницы перед причастьем.
Что не моя вина, что я с рукой
По площадям стою - за счастьем.
Пересмотрите всё мое добро,
Скажите - или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке - лишь горстка пепла!
И это всё, что лестью и мольбой
Я выпросила у счастливых.
И это всё, что я возьму с собой
В край целований молчаливых.

Ведущая(2):

Цветаева бесстрашно и беззащитно распахивала свою душу, приглашая другого на такую же откровенность. Это отпугивало. Людям такие Эвересты чувств недоступны, они их утомляют, как необходимость всё время тянуться на цыпочки.

Ты, меня любивший фальшью
Истины – и правдой лжи,
Ты, меня любивший – дальше
Некуда! – За рубежи!
Ты, меня любивший дольше
Времени. – Десницы взмах! –
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.
Ведущий:

Адресатов было множество. Все они были недолгими гостями её души. Едва воплотив их в стихи и письма, Марина остывала и теряла к ним всякий интерес.

Чтец:

Легкомыслие!- Милый грех,

Милый спутник и враг мой милый!

Ты в глаза мои вбрызнул смех,

и мазурку мне вбрызнул в жилы.

Научив не хранить кольца,-

с кем бы Жизнь меня ни венчала!

Начинать наугад с конца,

И кончать еще до начала.

Быть как стебель и быть как сталь

в жизни, где мы так мало можем…

– Шоколадом лечить печаль,

И смеяться в лицо прохожим!

Ведущая(3):

Из записной книжки:

«Я так стремительно вхожу в жизнь каждого встречного, который мне чем-нибудь мил, так хочу ему помочь, пожалеть, что он пугается – или того, что я его люблю, или того, что он меня полюбит…

Мне всегда хочется крикнуть: «Господи Боже мой! Да я ничего от вас не хочу, мне ничего не нужно, кроме своей души».

Романс «Мне нравится»
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не вами!

Ведущий:

В июне 1922 года Борису Пастернаку случайно попала в руки книга Марины Цветаевой «Вёрсты», которая его потрясла. Он пишет ей в Берлин, где она находится в эмиграции, последовав за мужем, восторженное и покаянное письмо, сокрушаясь, что проглядел её талант прежде, и посылает свою книгу «Сестра моя – жизнь». Так между двумя великими поэтами началась дружба-любовь в письмах.

Ведущая(1):

Бориса Пастернака Цветаева называла своим «мечтанным вершинным братом в пятом времени года, шестом чувстве и четвёртом измерении». Марина была влюблена в Пастернака, он единственный, кто соответствовал масштабу её личности, градусу её чувств и страстей.

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю — один

Мне равносилен.

В мире, где всe —

Плесень и плющ,

Знаю: один

Ты — равносущ

Ведущая(2):

Из письма Цветаевой Пастернаку:

«…Когда я думаю о своём смертном часе, я всегда думаю: кого? Чью руку? И только – твою!…Я хочу твоего слова, Борис, на ту жизнь. Наши жизни похожи, я тоже люблю тех, с кем живу, но это – доля. Ты же – воля моя, та, пушкинская, взамен счастья.»

Ведущая(3):

Цветаева знает, что им не суждено быть вместе. И хотя в письмах продолжает надеяться на встречу, сама лирика как бы возражает этим несбывшимся надеждам, пророчески суля «невстречу в мире сём»

Чтец:

Рас-стояние: версты, мили…Нас рас-ставили, рас-садили,Чтобы тихо себя велиПо двум разным концам земли.Рас-стояние: версты, дали…Нас расклеили, распаяли,В две руки развели, распяв,И не знали, что это - сплавВдохновений и сухожилий…Не рассорили - рассорили,Расслоили… Стена да ров.Расселили нас как орлов-Заговорщиков: версты, дали…Не расстроили - растеряли.По трущобам земных широтРассовали нас как сирот.Который уж, ну который - март?!Разбили нас - как колоду карт!

Ведущий:

Спустя годы это стихотворение обрело особое звучание, явно выходя за рамки личного поэтического послания. Версты, дали, мили разделяли в послереволюционные годы многих. Цветаева с семьёй проведёт в эмиграции долгих 17 лет. Сначала – Германия, потом – Чехия, где в 1925 году родился сын Георгий, и, наконец, Франция…

Ведущая(3):

В эмиграции Цветаева не прижилась. Нищета, унижение, бесправие окружили её со всех сторон, и лишь с помощью нескольких друзей, помогавших Марине материально, она могла сводить концы с концами. “В Париже бывали дни, когда я варила суп на всю семью из того, что удалось подобрать на рынке”, – вспоминала Марина Ивановна.

Ведущий:

Быстрее всех ощутил трагедию изгнания в эмиграции Сергей Эфрон, который уже стал к этому времени советским разведчиком. Он хочет вернуться на Родину, хлопочет о советском паспорте и в 1937 году уезжает вслед за дочерью Ариадной в Москву, не зная еще о том, что им придется испытать вскоре после возвращения.

Ведущая(1):

Хотела ли вернуться Цветаева? Нет, она понимала, что той России, в которой прошло её сказочное детство, больше нет. “Здесь я не нужна, там я невозможна”, – говорила Марина Ивановна.

Чтец:

Тоска по родине!

Давно Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно –

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что – мой,

Как госпиталь или казарма.

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все – равно, и все – едино.

Но если по дороге – куст

Встает, особенно – рябина…

Ведущая(2):

И всё-таки, оставаясь верной своему слову, – (помните?) «буду ходить за вами, как собака», она пошла за мужем, понимая что это путь к гибели.

Вернулась в Россию Марина Ивановна с сыном 18 июня 1939 года, а уже в августе того же года арестовали дочь, в октябре – мужа. Тех, кто приезжал из-за рубежа, считали потенциальными шпионами.

Ведущий:

Марина Ивановна осталась с сыном без квартиры, без средств к существованию. “Уж коль впустили, то нужно дать хоть какой-то угол! И у дворовой собаки есть конура. Лучше бы не впускали: если так…”

Чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь, Марина Ивановна занималась переводами. Осенью 1940 года Гослитиздат вознамерился издать маленький сборник ее стихов, но и он был отвергнут.

Началась война. Страх за сына погнал Марину в эвакуацию, в небольшой городок Елабугу на Каме, где над ней навис ужас остаться без работы. Надеясь получить что-нибудь, пишет заявление: “В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда.

Ведущая(3):

Из записной книжки:

“… Я постепенно утрачиваю чувство реальности: меня – все меньше и меньше… Никто не видит, не знает, что я год ищу глазами – крюк… Я год примеряю смерть. Все уродливо и страшно… Я не хочу умереть. Я хочу не быть…”

Ведущий:

В свидетельстве о смерти, в графе “Род занятий умершей” написано – “эвакуированная”.

Чтец:

Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух – не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Нежной рукой отведя нецелованный крест,
В щедрое небо рванусь за последним приветом.
Прорезь зари – и ответной улыбки прорез…
– Я и в предсмертной икоте останусь поэтом !

«Реквием»

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет всё, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет всё - как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой,

Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе…

Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,

Чужие и свои?! -

Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто - слишком грустно

И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность -

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

Послушайте! - Еще меня любите

За то, что я умру.

Ведущая(1):

Она шла к этому уже давно.

С ранних лет знала и чувствовала то, чего не могли знать и чувствовать другие. Знала, что поэты – пророки, что стихи сбываются, и предрекала в стихах судьбы близких людей, не говоря уже о своей собственной.

В день своего 17-летия пишет «Молитву», в которой просит Бога:

«Ты дал мне детство – лучше сказки, и дай мне смерть в 17 лет!»

Ведущая(2):

Из письма, 1923 год:
«Воздух, которым я дышу – воздух трагедии… У меня сейчас определённое чувство кануна – или конца… мне БОЛЬНО, понимаете? Я ободранный человек, а вы все в броне… Я ни в одну форму не умещаюсь – даже в наипросторнейшую – своих стихов! Не могу жить. Всё не как у людей. Что мне делать – с этим?! – в жизни».

Ведущая(3):

Мятущемуся естеству Цветаевой было тяжко, душно в телесной оболочке.

«Из тела вон хочу» – это не литература, это состояние, крик больной души.

Из записной книжки:

«Я, конечно, кончу самоубийством, ибо всё моё желание любви – это желание смерти.»

Хозяйка гостиной:
«Всю жизнь напролёт пролюбила не тех», -
мне слышится вздох её грешный.
Что делать с тоской безутешных утех,
с сердечной зияющей брешью?
Что делать с расплатой по вечным счетам,
с ознобом нездешнего тела?
Любила не тех, и не так, и не там…
Иначе она не умела.

Звучит в исполнении Т.Гвердцители «Посвящение женщине»,

Сольная танцевальная композиция

На фоне музыкального вступления к «Молитве» – видеоряд

Хозяйка гостиной:

Перелистаем ещё раз семейный альбом Цветаевых, вглядимся в эти прекрасные лица и помолимся о неприкаянной душе Марины…

Поёт:

Христос и Бог! Я жажду чуда

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

Ты мудрый, Ты не скажешь строго:

– “Терпи, еще не кончен срок”.

Ты сам мне подал – слишком много!

Я жажду сразу – всех дорог!

Всего хочу: с душой цыгана

Идти под песни на разбой,

За всех страдать под звук органа

и амазонкой мчаться в бой;

Гадать по звездам в черной башне,

Вести детей вперед, сквозь тень…

Чтоб был легендой – день вчерашний,

Чтоб был безумьем – каждый день!

Люблю и крест, и шелк, и каски,

Моя душа мгновений след…

Ты дал мне детство – лучше сказки

И дай мне смерть – в семнадцать лет!

Все участники композиции встают и хором вполголоса декламируют:

сценарии О жизни и творчестве М. Цветаевой - сценарий - Оформление сцены : на заднике - портрет Марины Цветаевой.

Перед портретом - стул, на стуле - горящая свеча и цветы, сбоку стол и стул для Марины.

На боковых занавесах - стенды со стихами.

1. "Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я - поэт...,

Моим стихам настанет свой черед.

2. Кто создан из камня, кто создан из глины, -

А я серебрюсь и сверкаю!

Я - бренная пена морская.

Участники :

Первый ведущий

Второй ведущий

(На фоне закрытого занавеса МАРИНА читает стихотворение)

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я - поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Взорвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти,

Нечитанным стихам! -

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!)

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Вот и пришел ее стихам свой черед, о котором с такой уверенностью написала М. Цветаева в свои 20 лет.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Так что же означала эта уверенность молодой Цветаевой в непременном - пусть через долгие годы, - но признании ее поэзии?

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Что это? Юношеский максимализм? Поэтическое озарение?

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Да просто время ее стихам пришло уже тогда, когда она ощутила в себе поэта.

Кто создан из камня, кто создан из глины,

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело - измена, мне имя - Марина,

Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -

Тем гроб и надгробные плиты...

В купели морской крещена - и в полете

Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня - видишь кудри беспутные эти? -

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной - воскресаю!

Да здравствует пена - веселая пена -

Высокая пена морская!

(Занавес раздвигается. Марина садится за стол.)

ЧТЕЦ (с цветами, идя вдоль задника к портрету).

Идешь на меня похожий,

Глаза устремляя вниз,

Я их опускала тоже!

Прохожий остановись!

Прочти - слепоты куриной

И маков набрав букет, -

Что звали меня Мариной,

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь - могила,

Что я появлюсь, грозя...

Я слишком сама любила

Смеяться когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились...

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед, -

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь.

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли...

(Чтец кладет цветы к портрету и уходит)

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. В Елабуге, в месте Марининой смерти, нет ее могилы, ее последнего дома.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Это символично: всю жизнь она не имела Дома, и не потому что не хотела, а потому что не могла его иметь.

Мне совершенно все равно -

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

Как госпиталь или казарма.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Домоненавистница? Марина Цветаева? Бытоненавистница!

МАРИНА (из письма Б. Пастернаку). Еще о жизни. Я ненавижу предметы и загромождения ими. Точно мужчина, давший слово жене, что все будет в порядке.

Поэтому не упорядоченность жизни, построенная на разуме, а мания. Вдруг, среди беседы с другом, которого не видела 10 лет, срывается: Забыла, вывешено ли полотенце. Солнце.

Надо воспользоваться. И совершенно стеклянные глаза.

Другие - с очами и личиком светлым,

А я-то ночами беседую с ветром.

Не с тем - италийским зефиром младым, -

С хорошим, с широким, российским, сквозным.

Другие всей плотью по плоти плутают,

Из уст пересохших дыханье глотают...

А я - руки настеж! - застыла - столбняк!

Чтоб выдул мне душу российский сквозняк!

Другие - о, нежные, цепкие путы!

Нет, с нами Эол обращается круто.

Небось, не растаешь! Одна, мол, семья! -

Как будто и вправду - не женщина я!

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Ненавидела быт! Дом - любила! И прежде всего дом в Трехпрудном переулке, в Москве, где 26 сентября 1892г. появилась на свет.

Из-под нахмуренных бровей

Дом - будто юности моей.

День, будто молодость моя

Меня встречает : - Здравствуй, я!

Так самочувственно - знаком

Лоб, прячущийся под плащом

Плюща, срастающийся с ним.

Смущающийся быть большим...

Глаза - без всякого тепла:

То зелень старого стекла,

Сто лет глядящегося в сад,

Пустующий - сто пятьдесят.

Стекла, дремучего, как сон,

Окна, единственный закон

Которого : гостей не ждать,

Прохожего не отражать,

Не сдавшиеся злобе дня

Глаза, оставшиеся - да -

Зерцалами самих себя...

Меж обступающих громад -

Дом - пережиток, дом - магнат,

Скрывающийся между лип.

Девический дагеротип

Души моей...

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Дом. Семья. Марина родилась в семье, являвшей собой некий союз одиночеств.

Отец, Иван Владимирович Цветаев, великий и безкорыстный труженик и просветитель, создатель первого в дореволюционной России Государственного музея, рано потерял горячо любимую и прелестную жену - Варвару Дмитриевну Иловайскую, которая умерла, подарив мужу сына. Вторым браком Иван Владимирович женился на юной Марии Александровне Мейн, женился не угасив любви к умершей, привлеченный внешним с ней сходством, самоотверженностью, серьезностью.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Но Мария Александровна оказалась слишком собой, чтобы служить заменой. Замуж вышла, любя другого, брак с которым был невозможен, вышла, чтобы, поставив крест на невозможном, обрести цель и смысл жизни в повседневном, будничном служении человеку, которого она безмерно уважала и двум его осиротевшим детям.

МАРИНА. Упоение музыкой, громадный талант (такой игры на рояле и на гитаре я уже не услышу!), способность к языкам, блестящая память, великолепный слог стиха на русском и немецком языке, занятия живописью. От матери я унаследовала Музыку, Романтизм и Гармонию.

Просто - Музыку. Всю себя. (Уходит).

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Детей своих Мария Александровна растила не только на сухом хлебе дома: она открыла им глаза на никогда не изменяющее человеку, вечное чудо природы, одарила многими радостями детства, волшебством семейных праздников, рождественских елок.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Дала им в руки лучшие в мире книги - те, что прочитываются впервые. Возле нее было просторно уму, сердцу, воображению.

С детских лет любовью Марины станет Пушкин.

ЧТЕЦ. Немножко позже - мне было шесть лет, и это был мой первый музыкальный год - в музыкальной школе Зограф-Плаксиной, в Мерзляковском переулке, был, как это тогда называлось, публичный вечер - рождественский. Давали сцену из Русалки, потом Рогнеду - и:

Теперь мы в сад перелетим,

Где встретилась Татьяна с ним.Скамейка. На скамейке Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садится, а она встает. Оба cтоят.

И говорит только он, все время, долго, а она не говорит ни слова. И тут я хорошо понимаю, что рыжий кот, Августа Ивановна, куклы не любовь, что это - любовь: когда скамейка, на скамейке она, потом приходит он и все время говорит, а она не говорит ни слова.

Что же, Муся, тебе больше всего понравилось? - мать, по окончании.

Татьяна и Онегин.

Что? Не Русалка, где мельница, и князь, и леший. Не Рогнеда?

Татьяна и Онегин?

Но как же это может быть? Ты же там ничего не поняла? Ну что ты там могла понять?

Мать торжествующе :

Ага, ни слова не поняла, как я и думала. В шесть лет! Но что же тебе там могло понравиться?

Татьяна и Онегин.

Ты совершенная дура и упрямее десяти ослов! (Оборачиваясь к подошедшему директору школы, Александру Леонтьевичу Зографу). Я ее знаю, теперь будет всю дорогу на извозчике на все мои вопросы повторять: Татьяна и Онегин, все бы предпочли Русалку, потому что - сказка, понятное. Прямо не знаю, что мне с ней делать!!!

Но почему, Мусенька, Татьяна и Онегин? - с большой добротой директор.

- (Я, молча, полными словами:) Потому что - любовь.

Она наверное уже седьмой сон видит! - подходящая Надежда Яковлевна Брюсова, наша лучшая и старшая ученица, - и тут я впервые узнаю, что есть седьмой сон, как мера глубины сна и ночи.

А это, Муся, что? - говорит директор, вынимая из моей муфты вложенный туда мандарин, и вновь незаметно (заметно!) вкладывая, и вновь вынимая, и вновь, и вновь...

Но я уже совершенно онемела, окаменела, и никакие мандариновые улыбки, его и Брюсовой, и никакие страшные взгляды матери не могут вызвать с моих губ - улыбки благодарности. На обратном пути - тихом, позднем, санном, - мать ругается:

Опозорила!! Не поблагодарила за мандарин! Как дура - шести лет - влюбилась в Онегина!

Мать ошибалась. Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и, может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в нее - немножко больше), не в них двух, а в их любовь.

В любовь.

Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда - когда расставались. Никогда - когда садились, всегда - когда расходились.

Моя первая любовная сцена была нелюбовная : он не любил (это я поняла), потому и не сел, любила она, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес - она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что он стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна на этой скамейке сидит вечно.

Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь - обрекла.

Но еще одно, не одно, а многое, предопределил во мне Евгений Онегин. Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку - и руки, не страшась суда - то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах - сделала. И если я по-том, когда уходили (всегда - уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда,в саду, Татьяна застыла статуей.

Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.

(Отрывок из книги Мой Пушкин можно заменить стихотворением:)

Бич жандармов, бог студентов,

Желчь мужей, услада жен -

Пушкин - в роли монумента?

Гостя каменного? - он,

Скалозубый, нагловзорый

Пушкин в роли Командора?

Критик - ноя, нытик - вторя:

Где же пушкинское (взрыд)

Чувство меры? Чувство моря

Позабыли - о гранит

Бьющегося? Тот, соленный

Пушкин в роли лексикона?

Две ноги свои - погреться -

Вытянувший, и на стол

Вспрыгнувший при самодержце

Африканский самовол. -

Наши предков умора -

Пушкин - в роли гувернера?

Черного не перекрасить

В белого - неисправим!

Недурен российский классик,

Небо Африки своим

Звавший, невское - проклятым.

Пушкин - в роли русопята?

К пушкинскому юбилею.

Тоже речь произнесем :

Все румяней и смуглее

До сих пор на свете всем

Всех жувучей и живее!

Пушкин - в роли мавзолея?...

Уши лопнули от вопля :

Перед Пушкиным во фрунт!

А куда девали пекло

Губ, куда девали бунт

Пушкинский? Уст окаянство?

Пушкин - в лиру пушкиньянца!

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. В один день с Мариной, но годом позже - 26 сентября 1893 г.- родился ее муж, Сергей Яковлевич Эфрон.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. В детстве и юности Сергей, будучи общительным и открытым, оставался глубоко одиноким. Одиночество это разомкнула только Марина.

ЧТЕЦ. Они встретились 5 мая 1911 г. на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском берегу. Она собирала камешки, он стал помогать ей - красивый грустной и кроткой красотой юноша, с поразительными, огромными, в пол-лица, глазами. Заглянув в них и прочтя все наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж!

Конечно, сердолик этот он нашел тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее зеленых, - и вложил ей его в ладонь, розовый, изнутри освещенный, крупный камень, который она хранила всю жизнь.

(Чтец читает на фоне музыки. На заднем плане Сергей и Марина идут друг другу на встречу. Встретившись идут вперед.)

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Обвенчались Сергей и Марина в январе 1912 г.

Я с вызовом ношу его кольцо!

Да, в Вечности - жена, не на бумаге -

Его чрезмерно узкое лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились.

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза прекрасно-бесполезны! -

Под крыльями раскинутых бровей -

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна,

Всем вам, кто жил и умирал без страху! -

Такие - в роковые времена -

Слагают стансы - и идут на плаху.

(Уходит и садится за стол, Сергей поворачивается спиной и медленно уходит вглубь сцены.)

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. В роковом 1914 г. Сережа, студент 1 курса Московского университета, отправляется на фронт с санитарным поездом. Позже он поступит в юнкерское училище, и это сыграет роковую роль в его дальнейшей судьбе: он окажется после революции в лагере белогвардейцев, в эмиграции.

Как правая и левая рука -

Твоя душа моей душе близка.

Мы смежены блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

Но вихрь встает - бездна пролегла

От правого - до левого крыла!

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Марина с двумя дочерьми, Ариадной и Ириной, остается в голодной Москве. Она пытается спасти девочек, но защитить от голода и холода обеих ей не удастся.

МАРИНА. Добрые люди - практичные добрые люди - убедили меня отдать девочек в образцовый детский приют в Кунцево. Я долго сопротивлялась, наконец сдалась.

Увы, во главе образцового приюта стоял мерзавец, спекулировавший детскими продуктами. Приехав навестить девочек, я нашла Алю почти безнадежно больной (и брюшняк, и сыпняк, и инфлюэнция, и еще что-то). А Ирина еще дюжила.

А пока я билась с Алей и ее выхаживала, спасала, Ирина умерла в приюте - умерла с голоду.

Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были - по одной на каждую -

Две головки мне дарованы.

Но обеими - зажатыми -

Яростными - как могла!

Старшую у тьмы выхватывая -

Младшей не уберегла.

Две руки - ласкать-разглаживать

Нежные головки пышные.

Две руки - и вот одна из них

За ночь оказалась лишняя.

Светлая - на шейке тоненькой -

Одуванчик на стебле!

Мной еще совсем не понято,

Что дитя мое в земле.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Остается одна Аля. Были мы - помни об этом в будущем, верно, лихом! Я - твоим первым поэтом, ты - моим лучшим стихом. Они - мать и дочь - станут неразлучны.

Дорожкою простонародною,

Смиренною, богоугодною,

Идем - свободные, немодные,

Душой и телом - благородные.

Сбылися древние пророчества :

Где вы - Величества? Высочества?

Мать с дочерью идем - две странницы.

Чернь черная навстречу чванится.

Быть может - Бог на нас оглянется...

Пусть будет - как ЕМУ захочется:

Мы не Величества, Высочества.

Так, скромные, богоугодные,

Дорожкою простонародною -

Так, доченька, к себе на родину:

В страну Мечты и Одиночества -

Где мы - Величества, Высочества.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. В годы гражданской войны связь между мужем и женой прервалась почти совершенно; доходили лишь недостоверные слухи с недостоверными оказиями, писем практически не было - вопросы в них никогда не совпадали с ответами.

Сижу без света, и без хлеба,

И без воды.

Затем и насылает беды

Бог, что живой меня на небо

Взять замышляет за труды.

Сижу, - с утра ни корки черствой -

Мечту такую полюбя,

Что - может - всем своим покорством

Мой Воин! - выкуплю тебя.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Найти мужа Марине поможет Илья Эренбург. 1 июля 1921 г. Марина получила первое после долгой разлуки письмо.

СЕРГЕЙ (идя из глубины сцены к Марине). Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни.

Наша встреча с Вами была величайшим чудом, и еще большим чудом будет наша встреча грядущая. Когда я о ней думаю - сердце замирает - страшно - ведь большей радости и быть не может, чем та, что нас ждет.

Все года нашей разлуки - каждый день, каждый час - Вы были со мной, во мне. Все годы, что не с Вами, прожиты, как во сне. Жизнь моя делится на до и после, и после - страшный сон, рад бы проснуться, да нельзя.

Берегите себя, заклинаю Вас. Вы и Аля - последнее и самое дорогое, что у меня есть.

Храни Вас Бог.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Получив письмо от мужа, Марина решает ехать к нему. Весной 1922г. они отправляются в Чехию, где в это время был С. Эфрон. Что везли с собой?

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Вот сохранившийся в одной из рабочих тетрадей список:

карандашница с портретом;

чабровская чернильница;

тарелка со львом;

сережин подстаканник;

Алин портрет;

янтарное ожерелье;

Алины валенки;

примус, иголки для примуса.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Этот список - свидетельство крайней нищеты, которая будет сопровождать ее всю жизнь.

МАРИНА. Денег у меня никогда не будет, мне нужно многого: откупиться от всей людской низости: чтобы на меня не смел взглянуть прохожий, чтобы никогда нигде не смел крикнуть кондуктор, чтобы мне никогда не стоять в передней, никогда и т.д. На это никогда не заработаешь.

Если душа родилась крылатой -

Что ей хоромы и что ей хаты!

Что Чингисхан ей - и что - Орда!

Два на миру у меня врага,

Два близнеца - неразрывно слитых:

Голод голодных - сытость сытых.

ВТОРОЙ ЧТЕЦ. Жизнь за границей оказалась трагичной: нищета, одиночество, а главное, - тоска по родине.

СЕРГЕЙ. В Праге мне плохо. Живу здесь, как под колпаком. Из русских знаю очень многих, но мало к кому тянет. А вообще, к людям очень тянет. И в Россию страшно как тянет.

Как скоро мне можно будет вернуться?

Самое тяжелое в моих письмах это - необходимость писать о своей жизни. А она так мне мерзка, что рука каждый раз останавливается на этом самом месте. Если бы рухнула стена, нас с родиной разделяющая.

Как билась в своем плену

От скрученности и скрюченности

И к имени моему

Марина - прибавилось: мученица.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Этой беде, этому отрыву из живых никто помочь не мог. Оторвавшись от России, не влившись в эмиграцию, Марина изнывает от тоски по родине.

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно -

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что - мой,

Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди

Лиц - ощетиниваться пленным

Львом, из какой людской среды

Быть вытесненной - непременно -

В себя, в единоличье чувств.

Камчатским медведем без льдины

Где не ужиться (и не тщусь!)

Где унижаться - мне едино.

Не обольщусь и языком

Родным, его призывом млечным.

Мне безразлично на каком

Непонимаемой быть встречным!

Остолбеневшим как бревно,

Оставшееся от аллеи,

Мне все равны, мне все - равно,

И, может быть, всего равнее -

Роднее бывшее всего...

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все - равно, и все - едино.

Но если по дороге куст

Встает, особенно - рябина...

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Но были в эмиграции и счастливые моменты. Таким, жданным, желанным, счастливым, было рождение сына 1 февраля 1925 г.

МАРИНА. Если бы мне сейчас пришлось умереть, я бы дико жалела мальчика, которого люблю какой-то тоскливою, умиленною, благодарною любовью. Буду любить его - каким бы он ни был; не за красоту, не за дарование, не за сходство, за то, что он есть.

На льдине - любимый, на мине - любимый,

На льдине, в Гвиане, в Геенне - любимый.

В коросте желанный, с погоста - желанный:

Будь гостем! - лишь зубы да кости - желанный!

Тоской подколенной до тьмы проваленной

Последнею схваткою чрева - жаленный.

И нет такой ямы, и нет такой бездны -

Любимый! желанный! жаленный! болезный!

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Решение вернуться в Россию было решением матери. Она сделала это не потому, что жила в ужасающей бедности.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Не потому, что презирала окружающий ее буржуазный мир, не потому, что ненавидела фашизм.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Она вернулась потому, что мечтала обрести родину своему сыну.

Ни к городу и ни к селу -

Езжай, мой сын, в свою страну, -

В край - всем краям наоборот -

Куда назад идти - вперед.

Идти, особенно - тебе,

Руси не видывавшее

Дитя мое... Мое? Ее -

Дитя! То самое былье,

Которым порастает быль.

Землицу, стершуюся в пыль, -

Уже ль ребенку в колыбель

Нести в трясущихся горстях :

Русь - этот прах, чти этот прах!

От неиспытанных утрат -

Иди - куда глаза глядят!

Всех стран - глаза, со всей земли -

Глаза, и синие твои

Глаза, в которые гляжусь:

В глаза, глядящие на Русь.

Да не поклонимся словам!

Русь - прадедам, Россия - нам,

Вам - просветители пещер -

Призывное - СССР, -

Не менее во тьме небес

Призывное, чем SOS.

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, дом - вперед -

В свой край, в свой век, в свой час.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Цветаева вернулась в Москву 18 июня 1939 года вслед за дочерью и мужем, не обольщаясь, не рассчитывая на многое, но то, что ее ожидало в России, было хуже всяческих ожиданий.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Сергей Эфрон был не только мягким, скромным, задумчивым. Он был человеком безукоризненной честности и благородства, стойким и мужественным. Свой белогвардейский юношеский промах он искупил огромной и долгой молчаливой, безвестной, опасной работой на СССР, на Испанию, за которую, вернувшись на родину, должен был получить орден Ленина.

А вместо этого...

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Когда он встречал Марину на вокзале, был болен и близок к отчаянию, чувствовал приближение грозы.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. В ночь на 27 августа 1939г. дочь Ариадна была арестована, а еще меньше чем через два месяца арестовали Сергея.

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого, что лес - моя колыбель, и могила - лес,

Оттого, что я на земле стою - лишь одной ногой,

Оттого, что я о тебе спою, как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца,

Оттого, что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других - у той одной,

Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя - замолчи! -

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты -

О проклятье! - у тебя остаешься - ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, -

Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Цветаеву не арестовали - ее казнили незамечанием, непечатаньем, нищетой.

Когда обидой - опилась

Душа разгневанная,

Когда семижды зареклась

Сражаться с демонами -

Не с теми, ливнями огней

В бездну нисхлестнутыми :

С земными низостями дней,

С людскими косностями, -

Деревья! К вам иду! Спастись

От рева рыночного!

Вашими вымахами ввысь

Как сердце выдышано!...

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Марина много тяжелее других восприняла объявление войны. Марину охватило то, что зовут паническим ужасом.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Она рвалась прочь из Москвы, чтобы спасти сына от опасности зажигательных бомб, которые он тушил. Так они оказались в Елабуге.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Работы в Елабуге она найти не могла. Цветаева написала заявление с просьбой о том, чтобы ее устроили судомойкой в столовую для писателей в Чистополе (сама она не была членом Союза писателей).

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. По свидетельству хозяев дома, где Марина жила с сыном в Елабуге, ее подкармливала местная милиционерша, которой Цветаева помогала при постирушках.

ПЕРВЫЙ ВЕДУЩИЙ. Но самая страшная разрушительная сила зрела в 16-летнем Георгие -жажда освободиться от опеки матери, жить как он хочет.

ВТОРОЙ ВЕДУЩИЙ. Однажды Цветаева в разговоре с сыном скажет: Одному человеку не хватает одной жизни, другому ее слишком много. 31 августа 1941 г. Марина ушла из жизни.

ЧТЕЦ. (Евгений Евтушенко)

Помнишь, гераневая Елабуга,

Ту городскую, что вечность назад

Долго курила, курила как плакала,

Твой разъедающий самосад.

Бога просила молитвенно, ранено,

Чтобы ей дали белье постирать.

Вы мне позвольте, Марина Ивановна,

Там, где вы жили, чуть-чуть постоять.

Бабка открыла калитку зыбучую;

Пытка под старость - незнамо за что.

Ходют и ходют - ну прямо замучили.

Дом бы продать, да не купит никто.

Помню - была она строгая, крупная.

Не подходила ей стирка белья.

Не управлялась она с самокрутками.

Я их крутила. Веревку - не я...

Сирые сени. Слепые. Те самые,

Где оказалась пенька хороша,

Где напослед леденящею Камою

Губы смочить привелось из ковша.

Гвоздь, а не крюк. Он граненый, увесистый,

Для хомутов, для рыбацких снастей.

Слишком здесь низко, чтоб взять и повеситься.

Вот удавиться - оно попростей.

Ну а старушка, что выжила впроголодь,

Мне говорит, будто важный я гость:

Как мне с гвоздем-то? Все смотрят и трогают...

Может возьмете себе этот гвоздь?

Бабушка, я вас прошу как о милости -

Только не спрашивайте опять :

А от чего она самоубилась-то?

Вы ведь ученый? Вам легче понять...

Бабушка, страшно мне в сенцах и в комнате.

Мне бы поплакать на Вашем плече.

Есть лишь убийства на свете - запомните.

Самоубийств не бывает вообще.

(Занавес закрывается, звучит песня Уж сколько их упало в эту бездну)

Конкурс Трагикомедия мини-комедия сценарии пьеса в 1 действии юмoристическaя пьесa в стихах мини-сцена конкурс сценарии

ЛИТЕРАТУРНО-МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ

ПО ЛИРИКЕ М.ЦВЕТАЕВОЙ (1 час)

Оформление: портрет Марины Цветаевой, рядом цветы или гроздья рябины; выставка книг о Цветаевой и сборники сё стихотворений; ноты песен и романсов на стихи Цветаевой; грамзапись.

Цели: заинтересовать учащихся личностью Марины Цветаевой; увлечь поэтическим творчеством, в котором и верность Родине, и прославление человека, и убийственная ирония, и страстная любовь; отметить особенности поэтической манеры Цветаевой: упругость строки, быстрый ритм, неожиданную рифмовку, стремление к сжатому, краткому, выразительному стиху.

Учащиеся класса разделены на три группы; задание получено заранее.

l-я группа учащихся - ведущие (готовят сообщения о жизни М.Цветаевой. 5 -7 человек.)

2-я группа учащихся - чтецы (учат наизусть стихи М.Цветаевой, готовят краткий анализ лирических произведений).

3-я группа учащихся - «музыканты» (готовят музыкальное сопровождение, разучивают песни на стихи М.Цветаевой для исполнения).

Сценарий мероприятия:

Слово учителя: Сегодняшнее наше мероприятие мне хочется начать со строк
письма Пастернака Марине Цветаевой. В них - наша боль, наша гордость и величайшее
сожаление по поводу того, что "Россия была нещадна к лучшим своим сыновьям и
дочерям".

"Дорогая Марина Ивановна! Сейчас я с дрожью в голосе стал читать брату Ваше
-"Знаю. умру на заре!" и был перебит волною подкатывавшего к горлу рыдания... Вы - не
ребёнок, дорогой, золотой, несравненный мой поэт, и, надеюсь, понимаете, что это в наши
дни означает, - при обилии поэтов и поэтесс... ""

Письмо было большое, стройное в своей сбивчивости, написанное залпом, на одном восторженном дыхании - на том самом, которое было и Марининым дыханием...

Какой же была Марина Цветаева?

Звучит вальс Е.Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Чтец 1.

Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я. что я - поэт.
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.

Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти -Нечитанным стихам!

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черёд.

«Моим стихам, написанным так рано...»

Ведущий 1.

Марина Ивановна Цветаева родил ась в Москве 26 сентября 1892 года, с субботы на воскресенье, на Иоанна Богослова, в уютном особняке одного из старинных московских переулков.

Звучит колокольный звон.

Чтец 2.

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов,

День был субботний:

Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

Ведущий 2.

Отец Марины Цветаевой, Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского
университета, искусствовед и филолог, впоследствии стал директором Румянцевского
музея и основателем Музея изящных искусств.

Мать, Мария Александровна Мейн, происходила из обрусевшей польско-немецкой
семьи, была талантливой пианисткой, восхищавшей Антона Рубинштейна. Мария
Александровна открыла глаза детям на никогда не изменяющее человеку вечное чудо - природу, одарила их многими радостями детства, дала им в руки лучшие в мире книги.

Домашний мир был пронизан постоянным интересом к искусству, к музыке.

Ведущий 3.

(Из воспоминаний М. Цветаевой.)

«Когда вместо желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра
родилась всего только я, мать сказала: «По крайней мере, будет музыкантша». Когда же
первым, явно бессмысленным... словом оказалось «гамма», мать только подтвердила: «Я так и знала», - и тут же принялась учить меня музыке... Могу сказать, что я родилась не в жизнь, а в музыку».

Чтец 3.

Кто создан из камня, кто создан из глины,-
А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти-
Тем гроб и надгробные плиты...

В купели морской крещена - и в полёте
Своём - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьётся моё своеволье.

Меня - видишь кудри беспутные эти? -
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной - воскресаю!

Да здравствует пена - весёлая пена -
Высокая пена морская!

«Кто создан из камня, кто создан из глины... »

Ведущий 4.

После смерти матери интерес к музыке у Марины Цветаевой постепенно угасает,
но появляется новое увлечение - книги и стихи.

Юная Цветаева пишет стихи как на русском языке, так и на немецком и
французском.

Ни у кого ничего не заимствовать, не подражать, не подвергаться влияниям, «быть
самой собой» - такою Цветаева вышла из детства и такою осталась навсегда.

Чтец 4.

Пусть я лишь стих в твоём альбоме,

Едва поющий, как родник;
(Ты стал мне лучшею из книг.
А их не мало в старом доме!)

Пусть я лишь стебель, в светлый миг
Тобой, жалеющим, не смятый;

(Ты для меня цветник богатый, благоухающий цветник")
Пусть так.

Но вот в полуистоме

Ты над страничкою поник...

Ты вспомнишь всё .

Ты сдержишь крик.

Пусть я лишь стих в твоём альбоме!
« Надпись в альбом»

Ведущий 5.

Какой была Марина Цветаева?

Небольшого роста со строгой и стройной осанкой. Золотисто-каштановые волосы,

бледное лицо, глаза... зелёные, цвета винограда.

Привычные к степям глаза,
Привычные к слезам глаза.
Зелёные - соленые -
Крестьянские глаза.

Черты лица и его контуры были очень точными и чёткими. Её голос был высоким,
звонким и гибким. Стихи читала охотно, по первой просьбе, или предлагала сама:
«Хотите я вам прочту стихи?»

Милый читатель! Смеясь, как ребёнок,
Весело встреть мой «Волшебный фонарь».
Искренний смех твой, да будет он звонок
И безотчётен, как встарь.

Ведущий 6.

Как поэт и как личность Марина Цветаева развивалась стремительно.

За «Вечерним альбомом» последовали ещё два сборника стихов: «Волшебный
фонарь» (1912 г.) и «Из двух книг» (1913 г.), изданные при содействии Сергея Эфрона.

Марина Цветаева и Сергей Эфрон... Они встретились 5 мая 1911 года на пустынном коктебельском берегу. «Заглянув в его глаза и всё прочтя наперёд, Марина загадала: если он найдёт и подарит ей сердолик, то выйдет за него замуж. Конечно же, сердолик этот он нашёл тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от её зелёных».

Обвенчались Марина Цветаева и Сергей Эфрон 27 января 1912 года. Эфрон
подарил любимой кольцо, на внутренней стороне которого была выгравирована дата
свадьбы и имя Марина.

Короткий промежуток между их встречей и началом первой мировой войны был
единственным в их жизни периодом бестревожного счастья.

Чтец 5.

С.Э.

Я с вызовом ношу его кольцо!

Да, в Вечности - жена, не на бумаге! -
Чрезмерно узкое его лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз.
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза - прекрасно-бесполезны! -
Под крыльями раскинутых бровей -
Две бездны.

В его лице я рыцарству верна.

Всем вам, кто жил и умирал без страху! -
Такие - в роковые имена -

Слагают стансы - и идут на плаху.

Ведущий 7.

Аля - Ариадна Эфрон - родилась 5 сентября 1912 года, в половине шестого утра.

под звон колоколов.

Девочка! - Царица бала!

Или схимница - Бог весть!
- Сколько времени? - Светало.
Кто-то мне ответил: - Шесть.
Чтобы тихая в печали,

Чтобы нежная росла, -
Девочку мою встречали
Ранние колокола.

"Я назвала её Ариадной, - вопреки Серёже, который любит русские имена, папе,
который любит имена простые, друзьям, которые находят, что это салонно... Назвала от
романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей жизнью. Мне говорили:

"Ариадна. - Ведь это ответственно!" Я отвечала: "Именно потому".

Исполняется « Танец с куклами "

Ведущий 2.

В стихах Марины Цветаевой «ощущается стремление к сжатой, краткой и
выразительной манере, где всё ясно, точно и стремительно в ритме». Но вместе с тем
глубоко лирично.

Вы, идущие мимо меня

К не моим и сомнительным чарам. -
Если б знали вы. сколько огня.
Сколько жизни, растраченной даром. -
И какой героический пыл

На случайную тень и на шорох...
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.

О, летящие в ночь поезда,

Уносящие сон на вокзале...
Впрочем, знаю я, что и тогда

Не узнали бы вы - если б знали, -
Почему мои речи резки

В вечном дыме моей папиросы. -
Сколько тёмной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.

« Вы, идущие мимо меня... »

Ведущий 3.

Сжатостью мысли и энергией чувства отмечены многие стихи Марины Цветаевой.
Среди них стихотворение «Бабушке».

Сестра Марины Цветаевой, Анастасия, вспоминает: «В комнате матери висел
портрет бабушки, красавицы-польки Марии Лукиничны Бернацкой, умершей очень рано
- в двадцать семь лет. Увеличенная фотография - тёмноокое, с тяжёлыми веками,
печальное лицо с точно кистью проведёнными бровями, правильными, милыми чертами,
добрым, горечью тронутым ртом... »

Чтец 6.

Вот как об этом говорит Марина Цветаева.

Бабушке.

Продолговатый и твёрдый овал.
Чёрного платья раструбы...
Юная бабушка! - Кто целовал
Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли...

По сторонам ледяного лица
- Локоны, в виде спирали.

Тёмный, прямой и взыскательный взгляд,
Взгляд, к обороне готовый.

Юные женщины так не глядят.

Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей - сколько?-

В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!

День был невинен, и ветер был свеж,
Тёмные звезды погасли.

Бабушка! - Этот жестокий мятеж

В сердце моём - не от вас ли?...

Ведущий 4.

Стихи Марины Цветаевой мелодичны, задушевны и чарующи, к ним постоянно
обращаются композиторы, и тогда они превращаются в удивительные по красоте
романсы.

Под аккомпанемент звучит "Мне нравится, что вы больны не мной... "в
исполнении учащейся 11-го класса.

Мне нравится, что вы больны не мной,
мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжёлый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной -

Распущенной - и не играть словами.
И не краснеть удушливой волной.
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится ещё, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,

Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я вас не целую.

Что имя нежное моё, мой нежный, не
Упоминаете ни днём. Ни ночью – всуе...
Что никогда в церковной тишине

Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой

За то, что вы меня - не зная сами!

Так любите: за мой ночной покой.

За редкость встреч закатными часами.
За наши негулянья под луной.

За солнце не у нас над головами, -

За то, что вы больны - увы! – не мной.
За то, что я больна - увы! - не вами!

Ведущий 5.

Стремительно и властно в жизнь Марины Цветаевой вошел Пушкин и стал

постоянной духовной опорой этой гордой. тонкой и мятежной души. Пушкинскую
"Капитанскую дочку" Цветаева перечитывала много раз, а стихотворение "К морю" стало

её любимым. Великому русскому поэту Пушкину Цветаева посвятила цикл стихотворений "Стихи к Пушкину"

Чтец 7.

Нет, бил барабан перед смутным полком.
Когда мы вождя хоронили:

То зубы царёвы над мёртвым певцом
Почётную дробь выводили.

Такой уж почёт. Что ближайшим друзьям -

Нет места. В изглавьи, в изножьи.

И справа. и слева - ручищи по швам-
Жандармские груди и рожи.

Не диво ли - и на тишайшем из лож
Пребыть поднадзорным мальчишкой"?
На что-то, на что-то, на что-то похож
Почёт сей, почётно - да слишком!
Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,
Монарх о поэте печётся!
Почётно-почётно-почётно - архи -
Почётно-почётно - до чёрту!

Кого ж это так - точно воры вора
Пристреленного - выносили"?
Изменника? Нет. С проходного двора -
Умнейшего мужа России.

"Поэт и царь"

Ведущий 6.

Цветаева была знакома со многими поэтами начала 20 века. Она восхищалась

стихами Брюсова и Пастернака, Маяковского и Ахматовой. Но её поэтическим кумиром
был Александр Блок. Цветаева видела его дважды, во время его выступлений в Москве

9 и 14 мая 1920 года . Своё преклонение перед поэтом, которого она называла "сплошной

совестью, " Ц ветаева пронесла через всю свою жизнь.

Чтец 1.

Имя твоё - птица в руке,

Имя твоё - льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твоё - пять букв.

Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.

В лёгком щелканье ночных копыт
Громкое имя твоё гремит.

И назовёт его нам в висок

Звонко щёлкающий курок.

Имя твоё - ах, нельзя! -

Имя твоё - поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век.
Имя твоё - поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток.
С именем твоим сон глубок.

"Стихи к Блоку "

Ведущий 1.

1913 -1915 годы. Рядом с Мариной Цветаевой сё друзья, любимый человек, дочь

Ариадна. Сестра Анастасия рассказывает: "Это было время расцвета Марининой красоты... Ясная зелень её глаз, затуманенная близоруким взглядом, застенчиво уклоняющимся, имеет в себе что-то колдовское... Она знает себе цену и во внешнем очаровании, как с детства знала её - во внутреннем"

Прослушивается в записи песня «Под лаской плюшевого пледа..»

Ведущий 2.

В 1922 году Марина Цветаева вместе с дочерью уезжает за границу к мужу,Сергею

Эфрону, оказавшемуся в рядах белой эмиграции.

Эмиграция встретила Цветаеву как единомышленницу. Но затем всё изменилось.
Цветаева раздражала своей независимостью. неуступчивостью, уверенностью в
своём даре. Чего стоят такие критические выпады о поэзии Марины Цветаевой: "цветок,
быстро вянущий", "это не просто дурная поэзия, это вовсе не поэзия". "высокопарная
ахинея", "безвкусное смешение стилей" ...

И всё-таки, всё-таки... Пусть в нищете и непризнании, но сколько создала она за
эти семнадцать лет! Вопреки всему - противоборство творчеством. Она постоянно
сражается с издателями и редакторами: сначала за то, чтобы её работы были
опубликованы, потом, чтобы защитить их от вычёркиваний и искажений:

Пишите понятнее, Вас нелегко воспринимать, ориентируйтесь на среднего

читателя.

Я не знаю, что такое средний читатель, никогда его не видела...

Дела с устройством литературных вечеров продвигались плохо (а это была
реальная возможность заработать): "Если бы вы знали, как это унизительно. - Купите, Христа ради! - Пойдите, Христа ради! Прибедняться и ласкаться я не умею... "

Вела бы себя потише, может быть, и ссуды какие-нибудь перепали бы, и редакторы
смягчились. Конформизма в Цветаевой не было ни гроша. Такую возможность она даже
не рассматривала..

Можно, конечно, отнести всё к традициям романтизма. А между тем всё это -
оборотная сторона её дара, дара поэта, живущего с обнажённым сердцем и не умеющего
жить "как все". Поэтому в истоке цветаевской лирики всегда сердечный толчок, а не
холодное наблюдение.

Марина Цветаева чувствовала, что её поэзия не достигает аудитории "

... Мой читатель остаётся в России, куда мои стихи ... не доходят... ", -вспоминала Марина Цветаева.

Вокруг Цветаевой всё теснее смыкалась глухая стена одиночества.

И не спасут не стансы, ни созвездья.
А это называется - возмездье

За то, что каждый раз.

Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звёзд только, а не глаз...

"И не спасут ни стансы, ни созвездья... "

Ведущий 3.

Находясь 17 лет в эмиграции. Марина Цветаева постоянно думала о Родине. В 1934

году она написала удивительное стихотворение «Тоска по Родине..»
Тоска по Родине! Давно

Разоблачённая морока!

Мне совершенно всё равно -
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошёлкою базарной

В дом, и не знающий, что - мой,
Как госпиталь или казарма...

Чтец 2.

В стихотворении, обращенном к Борису Пастернаку, звучат ноты непередаваемой

грусти:

Русской ржи от меня поклон,
Ниве, где баба застится...

Друг! Дожди за моим окном,
Беды и блажи на сердце...

Ты, в по гудке дождей и бед-
То ж, что Гомер в гекзаметре.
Дай мне руку - на весь тот свет!
Здесь - мои обе заняты.

Ведущий 4.

В 1939 году Марина Цветаева вернулась наконец на родную землю...

"Как только я ступила на палубу, я поняла, что всё кончено". Прибыла с опасным
клеймом "белого эмигранта". Потом добавится не менее страшное "родственница врагов
народа". Её новаторство в поэзии, прощаемое властью, пожалуй, одному Маяковскому,
назвали "формализмом". С поэзией и прозой Цветаевой влился такой дух независимости,
такой убеждённости в праве человека на внутреннюю свободу, на выбор своего пути, без
оглядки на какие бы то ни было авторитеты. Нет, именно такое советскому читателю не
подходит. Запретить! Значит, опять не о том, о чём надо.

Она искала родственную душу... "Посудная вода и слёзы". Эфрон и Аля исчезли;
любимый сын не нуждался в ней. "Я знала, как писать стихи, но я забыла".

С началом войны 1941 года началась эвакуация членов Союза писателей в Татарскую республику . Цветаева с сыном попали в Елабугу, отдалённую деревню, где она
никого не знала. По прибытии в НКВД ей предложили стать информатором, "стукачом":
" ... я не предатель, низости во мне нет". Она пишет заявление в Литфонд с просьбой
принять её на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую... "

Надежды, связанные с возвращением, не оправдались.

Тяжёлые удары судьбы... Начало войны. Постоянная тревога за жизнь близких.

Высылка в Елабугу. Под гнётом личных несчастий, в одиночестве, в состоянии депрессии, она покончила с собой 31 августа 1941 года.

Звучит "Реквием" Моцарта.

Чтец 1.

Уж сколько их упало в эту бездну,
Развёрзтую вдали!

Настанет день. когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось;

И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с её насущным хлебом,
С забывчивостью дня.

И будет всё - как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе... -

Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем - что мне, ни в чём не знавшей меры,
Чужие и свои?! -

Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет.

За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид.

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...

Послушайте! - Ещё меня любите

За то, что я умру.

Исполняется «Ганец со свечами»

Заключительное слово учителя:

Марина Цветаева... Она оставила нам сборники лирических стихотворений,
семнадцать поэм, стихотворные драмы, лирические эссе и философские этюды,
мемуарную прозу, воспоминания и размышления.

Цветаева - поэт "предельной правды чувства". Она со всей своей "не просто
сложившейся судьбой, со всей яркостью и неповторимостью самобытного дарования по
праву вошла в русскую поэзию... " (Вс. Рождественский.)

Я думаю, что сегодняшняя проведённая нами музыкально-литературно-
драматическая композиция, подготовленная вами, будет глубоко прочувствована, и вы
сможете написать эссе о том, что стихам Марины Цветаевой действительно настаёт черёд
всякий раз, когда к ним прикасаешься.

Литература:

Литература в школе. 1991. N 3,5.

Марина Цветаева. Стихотворения и поэмы. Волгоград, 1989 / Вст.статья
Вс.Рождественского..

Орлов В. Марина Цветаева: Судьба. Характер. Поэзия. М.: Просвещение, 1990.

Рус. литература ХХ века: Очерки. Портреты. Эссе / Под ред. Ф.Ф.Кузнецова.М.:

Просвещение, 1996.

Звучит музыкальный фрагмент «Ноктюрн», соч. №2 Шопена

Тебе, имеющему быть рожденным

Столетие спустя, как отдышу, -

Из самых недр, - как на смерть осужденный, Рукой своей - пишу.

1. Друг! Не ищи меня! Другая мода!
2. Меня не помнят даже старики.
3. Ртом не достать! - Через летейски воды

Протягиваю две руки.

Как два костра, глаза твои я вижу, Пылающие мне в могилу - в ад,

Ту видящие, что рукой не движет,

Умершую сто лет назад.

Со мной в руке - почти что горстка пыли

Мои стихи! - я вижу: на ветру

Ты ищешь дом, где родилась я - или

В котором я умру.

На встречных женщин - тех, живых, счастливых,

Горжусь, как смотришь, и ловлю слова: Сборище самозванок! Все мертвы вы! Она одна жива!

Я ей служил служеньем добровольца!

Все тайны знал, весь склад ее перстней! Грабительницы мертвых! Эти кольца Украдены у ней!

О, сто моих колец! Мне тянет жилы, Раскаиваюсь в первый раз,

Что столько я их вкривь и вкось дарила, - Тебя не дождалась!

И грустно мне еще, что в этот вечер, Сегодняшний - так долго шла я вслед Садящемуся солнцу, - и навстречу

Тебе - через сто лет.

Бьюсь об заклад, что бросишь ты проклятье Моим друзьям во мглу могил:

Все восхваляли! Розового платья

Никто не подарил!

Кто бескорыстней был?! - Нет, я корыстна! Раз не убьешь, - корысти нет скрывать,

Что я у всех выпрашивала письма,

Чтоб ночью целовать.

Сказать? - Скажу! Небытие - условность. Ты мне сейчас - страннейшей из гостей,

И ты откажешь перлу всех любовниц

Во имя той - костей.

Чтец

Ведущий 1.

Марину Цветаеву как-то неловко называть «поэтессой». Она была великим
русским поэтом - женщиной. Вся ее жизнь - это роман с собственной душой, отраженный в стихах.

Чтец (под музыку Чайковского «Вальс цветов»

Красной кистью

Рябина зажглась.

Падали листья;

Я родилась,

Спорили сотни

Колоколов.

День был субботний:

Иоанн Богослов.

Мне и доныне

Хочется грызть

Жаркой рябины

Горькую кисть.

Ведущий 2.

У директора Румянцевского музея и основателя московского Музея изящных искусств, и Марии Александровны Мейн 26 сентября 1892 г. в семье Ивана Владимировича Цветаева, профессора Московского университета, родилась дочь Марина.

Марина Цветаева (МЦ) (под звук волн)

Кто создан из камня, кто создан из глины,-

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело - измена, мне имя - Марина,

Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -

Тем гроб и нагробные плиты...

В купели морской крещена - и в полете

Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня - видишь кудри беспутные эти?-

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной - воскресаю!

Да здравствует пена - веселая пена -

Высокая пена морская!

Ведущий 1 :

Главенствующее влияние - матери (музыка, природа, стихи, Германия). Более скрытые, но не менее сильное влияние отца (страсть к труду, отсутствие карьеризма, простота, отрешенность). Слитое влияние отца и матери - спартанство. Два лейтмотива в одном доме: Музыка и музей. Воздух дома не буржуазный, не интеллигентный рыцарский. Жизнь на высокий лад.

Максимилиан Волошин (звучит «Мелодия слёз»)

К Вам душа так радостно влекома!

О, какая веет благодать

От страниц "Вечернего альбома"!

(Почему "альбом", а не "тетрадь"?)

Ваша книга - это весть "оттуда",

Утренняя благостная весть.

Я давно уж не приемлю чуда,

Но как сладко слышать: "Чудо - есть!»

Ведущий 2:

Шло время, и Марина из круглолицей девочки с глазами цвета крыжовника превратилась в невысокую светловолосую девушку с задумчивым взглядом близоруких глаз. Интерес к музыке у Марины постепенно угасает, особенно после смерти матери. У нее появляется глубокая страсть – книги.

МЦ (звучит Бетховен «К Элизе»)

Что же мне делать, слепцу и пасынку,

В мире, где каждый и отч и зряч,

Где по анафемам, как по насыпям -

Страсти! где насморком

Назван - плач!

Что же мне делать, певцу и первенцу,

В мире, где наичернейший - сер!

Где вдохновенье хранят, как в термосе!

С этой безмерностью

В мире мер?!

Ведущий 1

И эта страстность – на всю жизнь. Сама же она называла это качество «безмерностью в мире мер». Как раздражало это ее качество многих и многих, как не хотели простить ей непохожести, безудержности, самого высокого градуса горения жизни!

МЦ (звучит «Мелодия слёз»)

Писала я на аспидной доске,

И на листочках вееров поблеклых,

И на речном, и на морском песке,

Коньками по льду, и кольцом на стеклах, -

И на стволах, которым сотни зим,

И, наконец, - чтоб всем было известно! -

Что ты любим! любим! любим! любим! -

Расписывалась - радугой небесной.

Ведущий 2

5 мая 1911 года Марина приехала в Коктебель к Максимилиану Волошину, другу на всю жизнь, одному из немногих. На пустынном, усеянном галькой морском берегу она встретилась с семнадцатилетним Сергеем Эфроном, только что приехавшим туда из пансиона. Любовь с первого же взгляда – и на всю жизнь.

Ведущий 1

Сергей и Марина нашли друг друга. Письма, которые они писали друг другу всю жизнь, невозможно читать бесстрастно. Это потрясение, это невозможный накал страстей, обжигающий и сегодня.

Чтец (звучит «5 симфония» Шостаковича)

Ты затихнул, и я замолчу.

Мы когда-то с покорностью воска

Отдались роковому лучу.

Это чувство сладчайшим недугом

Наши души терзало и жгло.

Оттого тебя чувствовать другом

Мне порою до слез тяжело.

Станет горечь улыбкою скоро,

И усталостью станет печаль.

Жаль не слова, поверь, и не взора,-

Только тайны утраченной жаль!

От тебя, утомленный анатом,

Я познала сладчайшее зло.

Оттого тебя чувствовать братом

Мне порою до слез тяжело.

Сергей Эфрон (звучит «Мелодия слёз»)

Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни, живите! Я ничего от Вас не буду требовать – мне ничего не нужно, кроме того, чтобы Вы были живы… Берегите себя. Храни Вас бог. Ваш С.

МЦ (звучит «Мелодия слёз»)

Мой Сереженька! Не знаю, с чего начинать. То, чем и кончу: моя любовь к Вам бесконечна.

Чтец:

Я с вызовом ношу его кольцо!

Да, в Вечности - жена, не на бумаге. -

Его чрезмерно узкое лицо

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза - прекрасно-бесполезны! -

Под крыльями раскинутых бровей -

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна,

Всем вам, кто жил и умирал без страху! -

Такие - в роковые времена -

Слагают стансы - и идут на плаху.

Ведущий 2:

Разве это не поэтическое предвидение, не роковое пророчество гениального поэта и любящей женщины?! Судьба?.. Да, судьба! Обвенчались Сергей и Марина в январе 1912 года, а 5 сентября 1912 года родилась дочь Аля – Ариадна Эфрон, которая станет для матери и ребенком, и подругой, и первым читателем.

МЦ

Я назвала ее Ариадной, вопреки Сереже, который любит русские имена… Назвала от романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей жизнью. Ариадна – ведь это ответственно! Именно поэтому.

Чтец (звучит инструментальная мелодия без слов)

Ты будешь невинной, тонкой,

Прелестной - и всем чужой.

Пленительной амазонкой,

Стремительной госпожой.

И косы свои, пожалуй,

Ты будешь носить, как шлем,

Ты будешь царицей бала -

И всех молодых поэм.

И многих пронзит, царица,

Насмешливый твой клинок,

И всe, что мне - только снится,

Ты будешь иметь у ног.

Всe будет тебе покорно,

И все при тебе - тихи.

Ты будешь, как я - бесспорно -

И лучше писать стихи...

Но будешь ли ты - кто знает -

Смертельно виски сжимать,

Как их вот сейчас сжимает

Твоя молодая мать.

Чтец

Не знаю, где ты и где я.

Те ж песни и те же заботы.

Такие с тобою друзья!

Такие с тобою сироты!

И так хорошо нам вдвоем:

Бездомным, бессонным и сирым..

Две птицы: чуть встали - поeм.

Две странницы: кормимся миром.

Ведущий 1:

Цветаева всегда стремилась дать детям как можно больше для души. Несмотря на свой возраст (ей было 20 лет) она вкладывала в них Поэзию, Музыку, Романтику, Природу и Любовь. Так было и сыном Муром. Он стал для матери идолом. «Пока я живу, ему должно быть всегда хорошо», - говорила Марина. Дети были частью Сережи, любимого мужа, счастье с которым быстро сменилось тревогой за него.

Сергей Эфрон (СЭ):

Меня страшно тянет на войну, солдатом или офицером… Я прекрасно знаю, что буду бесстрашным офицером, что не буду бояться смерти.

Ведущий 2:

В 1914 году Сергей Эфрон, студент 1 курса Медицинского Университета, отправляется на фронт с санитарным поездом в качестве брата милосердия. В ноябре 1917 года их разлучили революционные события. Сергей уехал в Ростов, где формировалась добровольческая армия Корнилова – так понимал он тогда свой долг русского офицера.

Звучит фрагмент песни Зои Ященко «Белая гвардия»

Ведущий 1:

Цветаева именно теперь стала ревностной поборницей белого движения – то была романтика обреченности. В это время из-под ее пера выходит сборник «Лебединый стан».

Чтец

Что делали? - Да принимали муки,

Потом устали и легли на сон.

И в словаре задумчивые внуки

За словом: долг напишут слово: Дон.

Ведущий 2:

Превратно понятые идеи товарищества, верности присяге, вскоре возникшее чувство обреченности «белого движения» и невозможности изменить – именно обреченным уводят Сергея самым скорбным, ошибочным и тернистым путем, через Галлиполи и Константинополь – в Чехию и Францию.

Ведущий 1:

А что же Марина Ивановна? Она в Москве, с двумя маленькими дочерьми.

МЦ (звучит «Мелодия слёз»)

Вы хотите видеть мой день? Пожалуйста, встаю – холод – лужи – пыль от пилы – ведра – кувшины, тряпки – везде детские платья, рубашки. Пилю, топлю, мою в ледяной воде картошку, которую варю в самоваре.

Потом уборка, стирка. Маршрут: в детский сад, за усиленным питанием, оттуда в столовую (на карточку от сапожников), к бывшему Генералову – не дают ли хлеб – оттуда опять в детский сад за обедом, оттуда – по черной лестнице, обвешенная кувшинами и жестянками, по черной лестнице – домой. Сразу к печке. Раздуваю. Разогреваю. Все обеды – в одну кастрюльку – суп вроде кааши. Кипячу кофе. Пью. Курю. В десять часов день окончен; в одиннадцать или двенадцать я уже в постель. Счастлива лампочкой у самой подушки, тишиной, тетрадкой, папироской, иногда – хлебом…

Ведущий 2:

В феврале 1920 года умерла младшая дочь – Ирина. Еще один рубец на сердце, еще одна седая прядь… В 1921 году Марина Ивановна узнала, что ее муж жив – она получила от него первую весть.

СЭ

Наша встреча с Вами была величайшим чудом, и еще большим будет наша встреча грядущая. Когда я о ней думаю, сердце замирает: страшно – ведь большей радости и быть не может, чем та, что нас ждет.

МЦ

Мой Сереженька! Если от счастья не умирают, то - во всяком случае – каменеют. Только что получила Ваше письмо. Закаменела. Последние вести о Вас: Ваше письмо к Максу, потом пустота. Не знаю, с чего начать. Знаю, с чего начать. То, чем и кончу: моя любовь к Вам бесконечна.

Ведущий 1 (звучит «Адажио» Альбинони)

Марина Ивановна принимает решение – ехать к мужу, поскольку ему, недавнему белогвардейцу, в те годы обратный путь был заказан и невозможен.

Ведущий 2:

На этом заканчивается первая часть горькой и невероятной судтьу Марины Цветаевой и начинается вторая – после России.

Ведущий 1:

В понедельник, ярким днем 15 мая 1922 года Марина Ивановна с Алей сошли на вокзале в Берлине, а в июне она впервые после долгой разлуки увидела, наконец, мужа. Как долго стояли они оба, обнявшись, как стали вытирать друг другу мокрые от слез щеки.

Ведущий 2:

Именно этот летний вечер предопределил другую разлуку – долгую, семнадцатилетнюю разлуку с Россией. Выполняя свою клятву, Цветаева едет в Европу. Прага, Париж, Вандея… Долгие версты и годы.

Чтец

Рас-стояние: версты, мили...

Нас рас-ставили, рас-садили,

Чтобы тихо себя вели

По двум разным концам земли.

Рас-стояние: версты, дали...

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это - сплав

Вдохновений и сухожилий...

Не рассорили - рассорили,

Расслоили...

Стена да ров.

Расселили нас, как орлов-

Заговорщиков: версты, дали...

Не расстроили - растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас, как сирот.

Который уж, ну который - март?!

Разбили нас - как колоду карт!

МЦ

Сын рос, дочь взрослела. В Париже я никому не нужна. Есть – знакомые. Но какой холод я ощущаю постоянно. Все меня выталкивают в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна.

Ведущий 1:

И опять, конечно же, не быт стоит над всем, а ощущение «никому-ненужности», особенно ненужности ее стихов.

Чтец (звучит фрагмент из Эннио Морриконе)

В огромном городе моем - ночь.

Из дома сонного иду - прочь

И люди думают: жена, дочь,-

А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет - путь,

И где-то музыка в окне - чуть.

Ах, нынче ветру до зари - дуть

Сквозь стенки тонкие груди - в грудь.

Есть черный тополь, и в окне - свет,

И звон на башне, и в руке - цвет,

И шаг вот этот - никому - вслед,

И тень вот эта, а меня - нет.

Огни - как нити золотых бус,

Ночного листика во рту - вкус.

Освободите от дневных уз,

Друзья, поймите, что я вам - снюсь.

Ведущий 2:

В начале 1937 года Сергей Эфрон уезжает в Советский Союз. Чуть позже за ним – Аля. Мур тоже рвется в Россию.

Ведущий 1:

В июне 1939 года мать и сын сели в поезд. Отец и дочь уже там, пока еще не в тюрьме, но уже в России. Из Парижа ее с сыном не провожал никто. Еще два года будет длиться Голгофа Марины, ее расплата… За что? Непохожесть? Нетерпимость? Неумение приспосабливаться к чему бы то ни было? За право быть самой собой?

Расплата за любовь, земную и поэтическую, конкретную и космическую.

МЦ

Москва. Голицыно, Болшево – они почти ничем не отличаются друг от друга. Без мужа и дочери, без жилья и друзей и абсолютно без всяких надежд… Посуда, вода и слезы. Никто не видит, не знает, что я уже год ищу глазами – крюк, но их нет, потому что везде электричество. Никаких люстр… Я год примеряю смерть. Все уродливо и страшно. Я не хочу умереть, я хочу не быть.

(читает по листку):

В совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве посудомойки в открывшуюся столовую Литфонда.

(медленно складывает и убирает листок)

Не приняли.

(читает, снимая кольцо с руки):

Пора снимать янтарь,

Пора менять словарь,

Пора гасить фонарь

Наддверный…

Ведущий 2:

Город Елабуга: последнее земное пристанище неукротимой души поэта. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Цветаева повесилась.

МЦ (звучит «Мелодия слёз»)

Ведущий 1:

Сын ничего не смог передать: Аля отбывала срок, Сергей Яковлевич будет расстрелян, сам же Георгий Эфрон, известный всем домашним под ласковым именем Мур, погибнет на фронте.

Помолись, дружок, за бессонный дом,

За окно с огнем…

Ведущий 2:

На кладбище в Елабуге есть такая надпись: «В этой части кладбища похоронена Марина Цветаева».

Чтец (звучит «Лунная соната» Бетховена)

Помнишь, гераневая Елабуга,

Ту городскую, что вечность назад

Долго курила, курила, как плакала,

Твой разъедающий самосад?

Бога просила молитвенно, ранено,

Чтобы ей дали белье постирать.

Вы мне позвольте, Марина Ивановна,

Там, где вы жили, чуть-чуть постоять.

Бабка открыла калитку зыбучую:

"Пытка под старость - незнамо за что.

Ходют и ходют - ну прямо замучили.

Дом бы продать, да не купит никто.

Помню - была она строгая, крупная.

Не подходила ей стирка белья.

Не получалось у ней с самокрутками.

Я их крутила. Веревку - не я".

Сирые сени. Слепые. Те самые,

Где оказалась пенька хороша,

Где напослед леденяющею Камою

Губы смочить привелось из ковша.

Гвоздь, а не крюк.

Он граненый, увесистый -

Для хомутов, для рыбацких снастей.

Слишком здесь низко,

Чтоб взять и повеситься.

Вот удавиться - оно попростей.

Ну а старуха, что выжила впроголодь,

Мне говорит, словно важный я гость:

"Как мне с гвоздем-то?

Все смотрят и трогают.

Может, возьмете себе этот гвоздь?"

Бабушка, я вас прошу как о милости, -

Только не спрашивайте опять:

"А отчего она самоубилась-то?

Вы ведь ученый. Вам легче понять".

Бабушка, страшно мне в сенцах и комнате.

Мне бы поплакать на вашем плече.

Есть лишь убийства на свете, запомните.

Самоубийств не бывает вообще.

Чтец (звучит Чайковский «Времена года. Октябрь»)

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет все – как будто бы под небом

И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой,

Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе…

Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

К вам всем,- что мне, ни в чем

Не знавшей меры,

Чужие и свои?!

Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто – слишком

грустно

И только двадцать лет,

За то, что мне – прямая неизбежность –

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

Послушайте! – Еще меня любите

За то, что я умру.

Чтец

Дожди под-над миром

Как плач по Марине,

Как реквием на

Неизвестной могиле.

И кисти рябины

Над желтою глиной –

Как капли последние

Крови Марины.

Огромное море

Соленым прибоем

Душой ее вольной

Вздыхает и стонет.

И утром, и ночью

Маринины очи –

Листом подорожника

У обочин.

Чтоб путнику проще

В заснеженной роще –

Маринино сердце

Кострами быть хочет.

Дожди под-над миром.

Быть может, Марины

Последние слезы

О бедных и сирых?

В осенней осине.

И крик лебединый

По деве Марине.

Ведущий 1:

Смерть поэта тоже входит в бытие поэта, а его бытие – это жизнь его стихов и память о нем. Роман поэта со своей душой и читателем продолжается, потому что он «вне времени».

Чтец

Моим стихам, написанным так рано,

Что и не знала я, что я - поэт,

Сорвавшимся, как брызги из фонтана,

Как искры из ракет,

Ворвавшимся, как маленькие черти,

В святилище, где сон и фимиам,

Моим стихам о юности и смерти,

Нечитанным стихам! -

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и не берет!),

Моим стихам, как драгоценным винам,

Настанет свой черед.